На Алтае и в Хакасии живут удивительные писательницы: Д.Я. Маскина и В.Г. Шулбаева. Первая кроме повестей и рассказов пишет стихи, вторая заметно преуспела в хакасской драматургии, создавая при этом еще и чудесные рассказы и стихи. Многие читатели знакомы с их произведениями, переведенными с алтайского и хакасского языков. Они опубликованы в сборниках «В горной тишине» (2005) Дергелей Маскиной и «Жизнь – это любовь» (2006) Валентины Шулбаевой.
Что общего в биографиях двух авторов? Во-первых, они почти ровесницы. Их детство прошло в военные и послевоенные годы. Обе родом из деревни, хорошо знают характеры своих земляков. Валентина и Дергелей получили высшее образование: Д. Маскина окончила Литературный институт им. А.М. Горького в Москве, В. Шулбаева – факультет журналистики Ленинградского университета и Высшие театральные курсы при ГИТИСе. Они члены Союза писателей России.
Интересна проблематика рассказов «Последняя поездка» Д. Маскиной в переводе А. Васильевой и «Пущенная стрела» В. Шулбаевой в переводе хакасской поэтессы В. Татаровой. Оригинал алтайского опубликован почти двадцать лет назад в сборнике рассказов «Туулардын тымыгында» («В горной тишине», 1983). Рассказ В. Шулбаевой впервые издан в ее сборнике «Сарналбаан сарын» («Недопетая песня», 1997) на хакасском языке, а перевод опубликован в вышеупомянутом сборнике драматических произведений автора.
Композиционно их произведения основаны на воспоминаниях событий далеких времен, когда осиротевшие семьи героинь бедствовали по вине злодеев.
Удивительно то, что писательницы, не зная друг друга, описали идентичные события, происходившие в Хакасии и на Алтае, создав при этом типологические характеры героев. Первоначально я отнеслась к произведению Д. Маскиной критически. Не верилось, что добродушная во всем бабушка Энебей так злопамятна и мстительна. Позднее поняла его философский смысл, ознакомившись с рассказом хакасской писательницы Валентины Шулбаевой.
Что в них общего? Во-первых, время. Казалось бы, отголоски Великой Отечественной войны навсегда уходят в прошлое, однако сознание человека навечно сохранило тяготы и лишения послевоенного времени, как черную полосу истории. Нелегко их забыть, поскольку они отразились в судьбах разных народов.
В рассказах Валентины Шулбаевой и Дергелей Маскиной человеческая память сохранила эпизоды детства целого поколения. Оба рассказа начинаются с описания сегодняшнего дня. В семье у бабушки Энебей складывается все благополучно, продолжение рода прослеживается в ее сыне и любимом внуке. Однако на старости лет она желает съездить в родное село, встретиться с земляками, в особенности с Кожутом.
Героиня рассказа В. Шулбаевой молодая журналистка тоже должна по службе съездить в родное село – для выяснения причины одной жалобы: земляк Муколча Бастаев занимается воровством. Это путешествие перевернуло ее сознание.
Энебей из рассказа «Последняя поездка» на закате жизни собралась свести счеты с бывшим председателем колхоза Кожутом Тенгерековым за смерть мужа. Нельзя сказать, что сюжетно рассказы отличаются. Наоборот, они построены на воспоминаниях героинь о прошлом. Характерно то, что события об этом типологически схожи: председатель колхоза издевался над семьей, голодом хотел уморить вдову и дочь фронтовика в рассказе «Пущенная стрела» В. Шулбаевой, мать и сына – в рассказе «Последняя поездка» Д. Маскиной. И в первом, и во втором случаях убедительно показаны сцены издевательства над беспомощными людьми.
Энебей сознательно готовится к встрече со своим «злодеем», но она оказалась неожиданной. Журналистка при упоминании имени Муколчи Бастаева ярко воссоздала нелучшие сцены забытых в детстве драматических картин.
Энебей жаждет мести и в сопровождении внука Эркеша добирается до места. Так описывает В. Шулбаева встречу некогда униженной девочки, ныне молодого специалиста, со своим обидчиком: «Заскрипела деревянная кровать. С нее поднялся старик в грязной мятой одежде». Далее дается портрет Муколчи Бастаева: «Красные воспаленные глаза, обожженное знойным солнцем лицо сморщено, словно осенний лист, торчат одни скулы. Изможденное иссохшее тело – на вид словно подросток». При упоминании имени матери юного журналиста, над которой он некогда издевательски надругался, «старик словно на горячие угли ступил, дернулся, руки задрожали, губы дрогнули. Казалось, хотел он что-то сказать, но язык не повернулся». Со слов героини: «Нет, не ждал он меня, никак не ждал этой встречи! Не по себе стало ему. В мутных глазах его читались то ли просьба, то ли мольба, то ли покаяние».
Героиня рассказа говорит: «Передо мной сидел обессиленный, исхудавший, немощный больной старик. И был похож он на дерево, высохшее до самых корней, дотронешься - тут же рухнет». Мало того, что он надругался над женщиной, он еще унижал эту девочку, которая подбирала золотые колосья с убранного поля. По его же вине она растеряла «красные, спелые, словно бусы, ягоды».
После долгого молчания старик сказал: «Пущенная стрела назад не возвращается». Смысл этих строк глубок, поскольку автор опирается на народное изречение: «Аткан ок кайра jанбас» (Пущенная пуля назад не возвращается). Есть и более точное поэтическое выражение у алтайцев: «Айткан сос, аткан ок», которое переводится идентично пословице: «Слово не воробей, вылетит - не поймаешь». Вот и Муколча всю жизнь казнит себя за свои поступки. В этом вся суть, основной смысл рассказа Валентины Шулбаевой.
Жизнь М. Бастаева прожита, но совесть не дает ему покоя. Он неизлечимо болен, будто пущенная стрела пронзила его душу.
Совсем другую картину встречи описывает Дергелей Маскина в рассказе «Последняя поездка». Приближаясь к избушке Кожута Тенгерекова, Энебей подобрала по дороге длинную палку, желая услышать от него слова покаяния: «Собака, погляжу я на тебя на старости лет, что ты мне скажешь». Но перед ней сидел одинокий беспомощный слепой старик. Эту сцену автор описывает так: «Рывком открыла она дверь приземистой избушки и вошла в дом. Возле закопченной печи дремал старый человек в грязной одежде. Услышав, что в дом кто-то вошел, он пошарил вокруг себя руками, но не смог найти спичек, которые лежали в стороне. Человек был слепым». При появлении неожиданных гостей Кожут даже обрадовался в надежде, что кто-то принесет воды, поставит чайник на огонь. За водой сходил внук Энебея по имени Эркеш.
Ни слова не проронив, даже не соизволив назваться, Энебей разожгла костер, молча подала старику чашку чая и ушла. Как описывает Д. Маскина: «Мысли Энебей о мести смешались. Пришла она обругать, оплевать его, а теперь, стараясь быть неузнанной, тихо опустилась на ящик возле дверей».
После этой поездки ей не страшно было умирать. Совершив обряд подготовки в мир иной, Энебей обрела покой от мирской суеты. «Едва забрезжил летний рассвет, Энебей умерла». 70 лет – для алтайцев сакральное число. По тюркскому мировоззрению, после этого возраста духи нижнего мира ожидают жертву. Поэтому не принято отмечать 70-летие. Важно переступить этот «порог», дождавшись 72-летия, поскольку летоисчисление тюрков начинается с 12 лет. Допустимо отмечать 75-й или 80-й юбилей, но не 70-летие.
Вернемся к другому рассказу. Журналистка тоже простила своего обидчика. При виде беспомощного старика она даже предложила отвезти его в больницу. Жалость и милосердие взяли верх. А старик осознавал, что его грех – «это кровоточащая рана на глубоко загнанной внутрь совести, съедающая, глодающая, уносящая на тот свет».
В этих двух рассказах четко прослеживается философская мысль освободиться от земных грехов. Избавляется от своей мести бабушка Энебей, прощает свои обиды и журналистка. Злодеи и так наказаны судьбой. Кожут ослеп. «По закопченным стенам, по той запущенности в доме было ясно, что человек этот одинок. Старик, свесив голову, снова уселся беспомощно. В комнате было холодно и сыро, – говорится в рассказе. – Старик на четвереньках прополз к расставленной на полу посуде, на ощупь нашел чайник».
В доме Муколчи Бастаева всего полно, но в нем «гулко и пусто». Глазами журналиста: «Ничто тебя не греет, не радует, будто все это – и полированные шкафы, и богатые ковры, и дорогая одежда – умирает вместе с хозяином. И нет в доме ничего живого, что бы грело старика, пожалело, успокоило его колотящееся сердце».
Энебей, Кожут, Муколча почти ровесники. Прожита их жизнь. Судьба наказывает каждого из них. Осознали ли они свою вину перед смертью? Энебей «очистилась» от высказанных вслух проклятий в адрес злодея, слепой Кожут не смог узнать «немую» Энебей, так как она не проронила и словечка. Значит, до конца жизни он страдал от мук совести. Муколча тоже осознал свою вину. Молодая журналистка оказалась милосердна и добродушна. В этом и отличие, и своеобразие художественных образов.
Остается поблагодарить авторов - Дергелей Яковлевну Маскину и Валентину Гавриловну Шулбаеву - за создание ярких и запоминающихся образов, за тонкое раскрытие человеческой души.
Несколько слов хотелось бы сказать и о художественном переводе. А. Васильева переложила алтайский текст с подстрочного перевода практически слово в слово.
Перевод В. Татаровой изобилует яркими эпитетами, сочными сравнениями, пословицами и поговорками, соответствующими мировосприятию, мировоззрению не только хакасов, но и алтайцев. Оба рассказа читаются с большим удовольствием.
Н.М. Киндикова,
литературовед.
